Сегодня, 5 сентября, - день памяти Валерия Агафонова, блистательного исполнителя романсов, истинно петербургского музыканта. Ему было всего 43, когда в 1984-м он ушел из жизни. Получается, сегодня некруглая дата. Но не за горами, в марте 2001-го, 60-летие со дня рождения Валерия, и новый театральный сезон любители романсов уже успели окрестить "годом Агафонова".
Его личность, его наследие оказались столь глубоки и современны, что волнуют людей уже другого века, чем тот, в котором жил и пел артист.
С вдовой Валерия Татьяной Агафоновой беседует наш обозреватель.
- При жизни Валерий так и не подержал в руках ни одной своей пластинки. Но буквально через год-полтора после его смерти наступил виниловый бум...
- Вышло практически все, что было записано на Ленинградском радио. Первым был диск "Песни сердца", затем "Песни сердца-2", "Еще не раз вы вспомните меня", "Белая песня", "Вторят сердцу цыганские струны" и, наконец, двойной концертный альбом, изданный к его 50-летию.
- Наверное, вы получили целое состояние за эти семь виниловых пластинок, что разошлись огромными тиражами?
- Состояние? Вы шутите! Руководители фирмы "Мелодия", издав всего Агафонова, сделали огромное дело, но по отношению ко мне и к близким Валеры ставили себя так, будто мы должны быть счастливы самой возможностью издания наследия певца. Нам ничего не заплатили, пластинки мы вынуждены были покупать в магазине. А тогда хорошие диски были дефицитом - их не продавали, а "выбрасывали" либо распространяли из-под полы среди нужных людей. Зайдя в магазин и увидев толпу ("Агафонова выкинули!"), я посылала маленькую Дашу разжалобить очередь и продавца: "Это мой папа".
В Москве с пластинками было полегче, и друзья возили мне оттуда диски картонными коробками. Их набрался целый шкаф. Но вот недавно я отдала последнюю пластинку создателям мемориальной доски - скульпторам Милорадович и Васильковскому. Все раздарила друзьям, знакомым...
- В середине 90-х в аудиомире с появлением лазерных компакт-дисков наступила новая эра. Наверняка издатели музыки на СD обили пороги вашего дома...
- Ленинградский коллекционер Михаил Крыжановский, который много записывал Валеру, продал свою коллекцию московскому издателю Гаврилову. Я тоже подписала с ним договор. И после того как записи, сделанные на любительском магнитофоне, были очищены, отреставрированы, они вышли в Москве на компакт-диске в 1998 году.
- На этот раз диск продавался не из-под полы, без давки в очередях?
- Да, но тут впали в другую крайность. Диск Агафонова был безумно дорогой. Около 500 рублей (больше 20 долларов по тогдашним ценам. - Прим.авт.).
- А пираты вас не беспокоили?
- В роли пиратов выступали даже официальные компании. Так, в магазинах "Березка" продавался диск в совершенно неизвестном мне оформлении, с новой подборкой песен.
- Число компакт-дисков ленинградского исполнителя Аркадия Северного (кстати, он был неплохо знаком с Агафоновым, любил слушать романсы и называл себя Валериным поклонником) перевалило за двадцать, а у Агафонова всего один СD. Разве это не странно?
- Издатель Гаврилов намеревался выпустить еще пять дисков, но пока их нет. Возможно, любительские записи Крыжановского с трудом поддаются реставрации. Но вряд ли Аркадия Северного записывали на лучшей аппаратуре...
Год назад в Петербурге агентство "Русская музыка" выпустило еще один компакт-диск Валерия Агафонова. В нем семнадцать романсов - очень достойная подборка произведений, уже выходивших на виниловых альбомах. Я принимала участие в создании этого диска и, пожалуй, впервые от начала до конца была в курсе всего происходящего как владелица авторских прав на творчество Валерия Агафонова.
Конечно же, два диска - этого мало. Должно быть не меньше десяти и по доступным ценам.
- Компакт-диск агентства "Русская музыка" начинается с романса "Капризная, упрямая", где речь идет о любви зрелого мужчины и юной девушки. Признайтесь, это посвящение вам, Татьяна? Вы были капризной, упрямой?
- Совершенно не такой. Это все штампы. Просто "Капризная" - один из лучших романсов, и Валера мне его часто пел. Но - не посвящал. Он вообще не любил посвящений. Не любил подписывать "на память" какие-то подарки, открытки. Видимо, как человек тяжело болевший, воспринимал это "на память" как лишнее напоминание о неотвратимом.
- Таня, а кто из вас любил больше?
- В смысле?
- Он вас или вы его?
- Мы любили друг друга в равной степени.
- Такое бывает?
- Редко.
- Это была та самая редкость?
- Та самая.
Я вообще тогда не понимала многих вещей. Вот говорят: ревнует - значит, любит! У нас был совсем иной уровень отношений. О ревности и мысли не возникало. Как я могла не верить ему, а Валера - мне? Да, он был старше на двенадцать лет, но у Валеры вообще не было возраста - это все его друзья подтвердят. Мы были вместе девять лет и ни разу не поссорились. Меня всегда смешили советы молодоженам: что нужно делать, чтобы сохранить семью. Мы с Валерой были абсолютно необходимы друг другу. Он выходил из дома на концерт и уже через десять минут звонил из автомата. Мой рабочий день инженера НИИ начинался со звонка: "Скоро ты придешь?" И так до бесконечности. Но в этом не было и намека на навязчивость. Мне странно, что семейные пары отдыхают порознь. Я себя чувствовала абсолютно свободным человеком. Он не мог сказать: "Жена, готовь суп! Хочу есть!" У нас не было претензий друг к другу. У Валеры вообще не было претензий к жизни, к людям.
- А ваш быт был устроен?
- У нас так и не появилось своего дома. У меня с сестрой была комната на Невском, у Валеры - комната в коммуналке на Моховой, но так складывались обстоятельства, что мы жили то у одних, то у других знакомых и не страдали нисколько от этого. У нас не было даже магнитофона.
- Профессионального - для записей?
- Вообще никакого.
- Ну а гитара у Агафонова была классная, работы известного мастера?
- Гитара была хорошая. Немецкая, гэдээровская. Тогда их "выкинули" в Гостинке. И друзья скинулись, купили Валере гитару.
- Сколько же она стоила?
- Сто рублей.
- Не такая уж большая сумма. Неужели прав автор одной из статей про Агафонова, названной "Вечно нищий гений"?
- Насчет гениальности мужа - не жене судить. Но "нищий" - нехорошее слово. Да, мы хорошо знали, что такое безденежье, но нищими себя не считали, да и не были ими. Просто Валера - другой человек. Я не представляю его в зените славы, в дорогом халате, в апартаментах, торгующимся по мобильнику о сумме своего гонорара за концерт... Он тяжело, трудно зарабатывал. Ставка в Ленконцерте - 6.50.
- В Ленконцерте он ведь работал в последние годы. А до этого столько записей в трудовой книжке. Даже такая экзотическая, как валютный бар в "Астории", где Агафонов пел романсы, цыганские и русские песни для иностранцев, которые его любили и звали Сенатором (Валера ходил в смокинге - на Западе так одеваются сенаторы и кинозвезды)...
- Почему-то его работу в "Астории" особо подчеркивают во всех публикациях. Но это был просто эпизод бурной юности, а никак не веха жизни и творчества. Работал он там, кстати, недолго. Такие места все-таки не его. Когда в зрелые годы у Валеры было совсем плохо с работой, он мог легко вернуться в ту же "Асторию" или в любой цыганский ансамбль (одно время Агафонов под псевдонимом Ковач, перекрашенный в жгучего брюнета, трудился у цыган. - Прим.авт.), но он ведь не вернулся
- Насколько серьезны были его театральные и киношные опыты?
- В молодости Валера снялся в фильме "Путина", в картине "Личной безопасности не гарантируем" съемки затянулись на месяц, а в фильм вошел минутный эпизод. Подозреваю, Агафонова пригласили просто попеть, развлечь труппу на долгих съемках.
Друзья говорят, Валера успешно играл в молодости в Вильнюсском драматическом театре, но душа его все-таки принадлежала романсу, гитаре, Ленинграду, и он вернулся (кстати, в свое время В.А. пробовался в Театр на Таганке, а в ЛГИТМиКе был вольнослушателем на курсе великого Меркурьева. - Прим.авт.). К тому же в Вильнюсе он потерял трудовую книжку, потом какое-то время нигде не работал, что для советского человека было более чем подозрительно. Внутри холодело от мысли, что грозный кадровик спросит: "Где ваша трудовая книжка? Что вы делали столько времени?"
- Как же он попал в Ленконцерт?
- Еле-еле друзья уговорили. Его прослушали, приняли и трудовую книжку восстановили. Даже вписали туда липовые данные, понимая, чем это может обернуться. Правда, для начала отправили в школу-студию на обучение. Для сорокалетнего мастера это было унизительно, но Валера умел ко всему относиться с мягким юмором, да и его "педагоги" понимали, с кем имеют дело.
- Быстро удалось сделать сольный концерт?
- О чем вы говорите - у Агафонова не было даже концертного отделения. Ему "поставили номер": между романсами он должен был произносить какой-то текст. Помню, пришел совершенно расстроенный. Оказывается, в Ленконцерте с ним пообщался пожилой автор, которому было поручено "довести до ума" номер Агафонова. Мэтр был настолько потрясен Валериными записями, что из его груди сразу вырвались такие строки: "Романс старинный, звон гитары мы рады слышать каждый час, романса трепетные звуки, они всегда волнуют нас". Эти вирши предстояло произносить Агафонову в паузах между романсами. Был там еще такой перл: "Любовь, любовь, а вдруг измена?" Но Валера как-то умел избавляться от таких "помощников", произносил либо прозаический текст Александры Пурцеладзе, с которой был дружен многие годы, либо просто пел.
- Читаем в другой статье: "Он просто пел и пил - со всеми и все подряд". Знаете ли вы, что многие полагают, будто Агафонова сгубила водка, а друзья его были - собутыльники.
- Разные были друзья. В том числе и собутыльники. Валера умел дружить, любил замечательные сборища. Даже в чернушное пьянство вносил какой-то свет. Года за четыре до смерти бросил пить. Не пил даже "Байкал", не ел конфеты с ликером. Да, у него бывали срывы. Но раз в году, максимум на несколько дней.
- И даже в такие моменты вы не ссорились? Неужели не укоряли мужа?
- По юности, по глупости, потому, что у меня в семье никто не пил, я не знала, что это вообще такое. Мне казалось, слабоволие, распущенность. Только потом поняла, насколько это серьезно. Когда он срывался раз в год, не могла на него не то что рассердиться, обидеться, а просто бросалась спасать, вытаскивать, защищать.
- Что же случилось 5 сентября 1984 года?
- В то лето мы с Валерой и двухлетней Дашей были в деревне на Псковщине. 5-го его вызвали на очень важные концерты. Я его одного не отпустила бы, если бы не знала, что Валеру ждет давняя подруга, Нина Борисовна, такая пожилая дама из старых петербуржцев, в доме которой он, можно сказать, вырос (они играли в преферанс, мило пикировались, она называла Валеру "Мой милый друг, мой ветреный любовник"). Но когда он появился в Питере, оказалось, что приехали его родственники, он их поселил у меня, стал хлопотать, разволновался. К тому же в день выступлений Валера перепутал площадки, где предстояло петь. Поняв, что ошибся, помчался на другую площадку, перенервничал и в дороге умер, успев сказать: "Таня, домой!" Я почувствовала беду, Дашку - под мышку, помчалась в Ленинград, гоня прочь дурные предчувствия, позвонила с вокзала и...
- У того, кто пел сердцем, самым уязвимым оказалось сердце...
- Блокадный ребенок - врачи вообще не понимали, как он живет. В одиннадцать лет после скарлатины произошло осложнение на сердце. По сути дела в сорок у Валеры не работали оба клапана, а операцию в его случае делать было невозможно. Чудовищные перебои, он лежал то в одной, то в другой больнице. Это были годы страшного дефицита лекарств, когда не достать даже за большие деньги.
- Как в такой ситуации петь, концертировать?
- Врачи запрещали, но, как только становилось полегче, сами же говорили: "Принесите Агафонову гитару!" Выделяли комнату, он играл, пел, оживая на глазах. Объяснение было одно: пением он разрабатывал сердце, дыхание. Если бы не это, он прожил бы меньше.
- Лет пять назад приходилось читать о создании благотворительного фонда Агафонова...
- Пока такого фонда нет, но он очень нужен, и, пожалуй, только сейчас я нашла людей, которым могу довериться. Прежде всего это Галина Ковзель, художественный руководитель агентства "Русская музыка", сама очень интересная исполнительница романсов. Мы вместе уже провели вечер памяти в Театре эстрады, издали компакт-диск. В конце сентября при поддержке Комитета по культуре администрации Санкт-Петербурга будет установлена мемориальная доска на Моховой, 32, в доме, где Валера вырос и жил. В тот же день будет устроен фестиваль-прослушивание молодых исполнителей романса в зале Театральной академии, на Моховой, а затем - и концерт петербургских певцов в зале у Финляндского вокзала. Создание мемориальной доски потребовало внушительных затрат, я уж было опять собиралась обзванивать старых друзей, однако последовал неожиданный звонок от генерального директора "Станкостроительного завода "Свердлов" Игоря Насиковского (на этом заводе Валера когда-то трудился шлифовщиком, его там многие помнят, считают своим), и все денежные проблемы были решены.
- Фонд Агафонова мог бы помочь с изданием книги воспоминаний о певце...
- 10 марта 2001 года Валере исполнилось бы шестьдесят, и уже сейчас многие лица и компании предлагают мне какие-то юбилейные проекты. Но так трудно порой бывает отличить друзей от тех, кто хочет примазаться, погреться, отличить профессионалов от чересчур назойливых дилетантов.
Михаил САДЧИКОВ
Фото из архива Т.Агафоновой
